В тот день примерка кимоно стала поистине необычным опытом.
Начну с фурисодэ – оно было очень широким, рукава свисали почти до земли. Материал – превосходный шелк, расшитый нежным узором из цветущей сакуры, гладкий на ощупь. Мастер, помогавший мне одеваться, делал это очень умело, слой за слоем: сначала дзюбан, затем нага-дзюбан и, наконец, роскошное верхнее одеяние.
Пояс затянули так туго, что почти нечем было дышать. Подумалось, что, вероятно, именно поэтому японки всегда говорят тихо и ведут себя скромно – будучи так туго перетянутыми, никто не сможет ходить широкими шагами и громко рассуждать. В районе талии подложили что-то вроде подушечки, мастер сказала, что это "обиагэ" – для фиксации широкого пояса. Узел пояса завязывается сзади, очень сложный, говорят, что есть разные виды, но у меня был самый обычный.
В этом наряде есть какое-то величие, словно надеваешь не просто одежду, а целый свод правил поведения.
Взглянув на себя в зеркало, я сразу же стала намного сдержаннее, спина невольно выпрямилась, голова слегка опустилась, и даже улыбка стала более сдержанной. Прелесть кимоно, вероятно, не в том, как оно украшает человека, а в том, как оно сдерживает его душу, заставляя его успокоиться изнутри.
Кажется, надевая эту одежду, накидываешь на себя целую культуру.